Новое интервью Армитажа австралийскому The Vine: Entertainment.

[henneth-annun]

thevine.com.au/entertainment/interviews/richard...

Перевод: Алена Трутнева
Утащено отсюда- vk.com/richard_armitage

Ричард Армитидж и Хоббит: «Это просто потрясающе – то, что мы сделали»

Ричард Армитидж путешествовал туда и обратно, чтобы прорекламировать эпическую, состоящую из трех частей адаптацию «Хоббита» от Питера Джексона. Но вместо того, чтобы приходить в себя после пресс-тура, британский актер – любимый на BBC за роль в «Спукс», а также сыгравший Гая Гисборна в «Робин Гуде» - выкладывается, чтобы помочь продвижению DVD.

Ричард Армитидж и вправду говорит о своем персонаже – короле-изгнаннике Торине Дубощите – с напором и энергией давнего поклонника Толкина. И довольно подкованного в этом плане, так как актер дал волю своей любви к исследованию и бесчисленным записям, которые он ведет для себя; эти записи простираются вплоть до ядерных бомбардировок Хиросимы. Не удивительно, что он не устал говорить о Торине! На самом деле ему не терпится рассказать еще, но нам придется подождать выхода очередных частей Хоббита.

А тем временем – и мы вовсе не удивлены этим – он бы хотел, чтобы вы прочли книги.

Прим. ред.: Во время нашей беседы с Ричардом этот очаровательный мужчина был рад узнать, что его поклонники прислали ему несколько вопросов через Твиттер. Не ограниченные 140 символами, мы опубликуем нашу импровизацию с Twitter Q&A завтра.

Итак, добро пожаловать обратно в Сидней! Будет ли у вас встреча «Звездных Войн», пока вы здесь?

Боже, я даже не знаю. Они снимали один из фильмов «Звездных Войн» здесь, не так ли? Думаю, на эту встречу пришли бы с миллион человек.

Но погодите, разве у вас не была роль в Скрытой угрозе – пусть и даже не упомянутая в титрах?

Была. Была. Я провел две недели на съемках и все же не могу найти себя в фильме. Я пытался, но думаю, что в итогах оказался отредактированным компьютерной графикой.

Проклятье.

И не говорите. Но да, я бы хотел придти и поработать тут.

Последний раз, когда мы с вами общались, был на 500-метровой красной дорожке в Веллингтоне на мировой премьере Хоббита.

О, так вы тоже были на красной ковровой дорожке? Здорово! Вы были в большом длинном платье?

Мне посчастливилось не быть в большом длинном платье, иначе бы я просто растаяла!

(смеется) Было очень жарко, не правда ли?

Так как изменился для вас мир с того прекрасного дня?

Ну, на самом деле почти не изменился, что здорово. Фильм получил огромный резонанс, но что было по-настоящему интересно, так это то, что Веллингтон был лишь первым этапом в нашем пресс-туре. А затем мы отправились в Токио и кучу других замечательных мест – мы побывали в Нью-Йорке, Лондоне – и видели, как принимали нас поклонники, видели волнение и осознавали, что на деле это лишь начало трехлетнего тура, тура для трех фильмов. Это такой огромный всемирный размах. Он среди 15 фильмов, которые сумели собрать миллиард долларов в прокате, и для меня важен не значок доллара перед этой цифрой, а то, сколько же людей посмотрели его, на сколько языков его перевели. И для меня это крайне волнительно, потому что книга была переведена на такое количество языков. И я надеюсь, что люди возьмутся за книгу после просмотра фильма. Я правда надеюсь.

Да, насладитесь первоисточником.

Да!

Какой самый интересный язык, на котором вы слышали, как говорит Торин?

Я не видел его на других языках, пока, но я хотел бы посмотреть русского Торина. Потому что на самом деле, когда я проводил исследования для роли, я искал голос, который помог бы мне проникнуться настроением песни the Misty Mountain Song, и я много слушал музыку Русской Православной Церкви – басы. Так что я хотел бы услышать Торина на русском – думаю, он будет… свирепым.

Я понимаю, что вы раньше работали в музыкальном театре. Это тоже помогла вам в этой сцена с песней?

Да, помогло. Но когда я стал частью проекта, я и не осознавал, что буду петь. Я знал, что Толкин написал много песен для книги. И я принимал участие в постановке Хоббита, когда был ребенком, это был своего рода мюзикл, так что я очень рад, что они сумели сохранить толику той великой Толкиновской атмосферы в фильме, я думаю, это было действительно важно.

У фильма много хвалебных отзывов, но что бы вы сказали критикующим? Как насчет тех, кто не признает 48 кадров в секунд

Что ж… Идите и смотрите его в формате 24 кадра в секунду! (смеется) Это именно то, что мне нравилось в фильме – Питер старается раздвинуть границы мира кино: он хочет создать событие, на которое люди пойдут в кино, но в то же время он предлагает – и Warner Bros предлагают – столько различных вариантов, как посмотреть фильм, у всех есть выбор. А теперь он вышел на DVD, так что вы не увидите эти 48 кадров на DVD, но вы можете посмотреть его в 3D, если захотите, если у вас есть 3D телевизор. И я думаю, что это свобода выбора великолепна.

Лично я не люблю 3D вообще, будь это хоть что – я просто не люблю носить очки – но я сходил посмотреть его в IMAX, там не было 48 кадров, и я хотел вернуть их! Казалось, что «четкость картинки» потеряна – особенно в боевых сценах. Но да, это все дело вкуса и выбора, так что если вам не нравится, идите и посмотрите его в другом варианте.

А как насчет тех, кто говорит, что фильм слишком долго «раскачивается»? Что первое действие затянуто?

Знаете, из-за того, что Питер Джексон разыгрывает долгую партию в своем повествовании, а третий фильм называется «Туда и Обратно», думаю, нужно уделить внимание истории гномов. Потому что, когда выйдет третий фильм, вам нужно будет понимать, кто они такие, и что они находятся на пути к дому, и те потери, которые они несут – прочитал книгу! Не говорю о третьей или второй частях!

Нет, мы не будем спойлерить фильм.

Да, в книге есть потери, они несут огромные потери. Знаете, Толкин писал эти книги, основываясь на опыте первой Мировой Войны, а он потерял друзей в тех боях. Я считаю, что не торопясь узнать героев в Бэг Энде было по-настоящему важно. И, конечно, отыскать юмор, который проходит через всю эту историю – она становится куда как мрачнее, по мере того, как развивается – это было важно, дать время надышаться, чтобы вы смогли насладиться теми моментами.

Но, мне кажется, мы стали довольно нетерпеливы в кино. Прошли те времена, когда мы просиживали 3,5 часа над «Унесенными Ветром», и очень жаль, потому что это право режиссера рассказывать историю так, как он того хочет. Но я был увлечен от начала и до самого конца, я считаю всех персонажей просто очаровательными.

Что мне нравится в Торине, так это эпические, наполненные героизмом кадры, которые ему достаются…

Я даже не знал, что Питер снимает их! Потому что на самом деле я не смотрю отснятый материал, я просто был погружен в тот момент, а он разговаривал со мной об этом – я знаю, про какой героический момент вы говорите. Просто они еще не завершили работу над Азогом, мы еще не до конца знали, как он будет выглядеть. Он прошел ряд различных вариаций, поэтому Питер просто говорил: «Ладно, итак, ты видишь своего заклятого врага. Это тот бледный орк, что обезглавил твоего отца». А я уже отыграл ту сцену. Питер просто проговаривал со мной психологию того, что Торин видит, встречаясь с ним, потому что он-то верит, что тварь мертва.
Так что в какой-то мере я создавал Азога у себя в голове, просто продумывал все это, но понятия не имел о том, что и как он снимает. Так что в кино это оказалось для меня сюрпризом – ритм большого барабана, плывущего вокруг, ритуальный мотив. Это было так, словно сердцебиение самого Торина ускоряется.

Если вы не знали, на что смотрели, было ли это наподобие: «Давайте, Beta Workshop! Покажите, на что вы способны!»

Что-то типа того. Это один из тех взглядов сквозь пространство, о которых говорят. Думаю, я смотрел в никуда, просто воображал что-то в своей голове, а это довольно трудно описать. Дело не в том, чтобы по-настоящему представить какое-то существо, а в том, чтобы вспомнить, что ты ощутил, увидев его. Так что все, что я делала – вспоминал, что я переживал, увидев, как он держит голову моего деда. Так что я скорее представлял себе голову деда, а не то существо. Но думаю что то, каким Weta создала Азога, по-настоящему интересно… Он устрашающ.

На съемочной площадке возникло братство, но, насколько я понимаю, вы оставались в образе, и, следовательно, держались чуть в стороне?

Боже. Не хотелось бы думать, что я был в стороне (смеется). Знаете, дело в том, что накладки и костюм были довольно неудобными, а когда вы в большой группе людей, которым также неудобно, это может вылиться в соревнование «кому больше всех неудобно». А среди такого скопления разгоряченных людей атмосфера может накалиться еще сильнее. Поэтому я просто сидел, опустив голову где-нибудь в уголке, в основном, чтобы сконцентрироваться, но также и чтобы избавиться от назойливых мыслей о костюме, и действительно подумать о том, что я делаю. Потому что я ощущал, что мне нужно сделать очень многое, касательно моего персонажа, и я не хотел, чтобы что-то отвлекало меня от этого.

Говоря про костюм Торина, можно часто услышать, что вы описываете его как «щегольский». Возможно ли оставаться щеголем под всеми этими слоями парика?

Нет. Торин не был щеголем! На самом деле, он очень прост. Я помню, как изучал гномов: в Сильмариллионе говорится о том, как появляются гномы: они рождаются из скалы, и их кладут в скалу в конце. И я, помню, подумал: «Это ключ к его характеру, он сын земли». Они живут под землей, он в какой-то мере пещерный человек, но также член королевской семьи. Его доблесть на поле боя исключительна. Собрав воедино все эти части, думаю, я разглядел того, у кого на самом деле и нет никакого тщеславия.

Тогда это будет щеголь наоборот…

(смеется). Щеголь наоборот, да. Но ему необходима была харизма, все дело в его благородном происхождении, и том, как он командует своими войсками. Думаю, он командует, подавая пример, а не просто выкрикивая приказы, и это было важно для меня.

В этом фильме вы также сходитесь лицом к шее в поединке с Барри Хамфрисом…

Лицом к шее, точно! (смеется)

Вам удалось поработать с ним на площадке?

Я работал с его голосом. Он сидел в кабинке, и оттуда шел его голос. А мы смотрели на зеленую палку с головой на ней, которая был слегка костлявей, слегка худее самого Барри. Но я довольно много общался с ним вне съемочной площадки. И это оказалась весьма полезно, потому что (смеется), я считаю его невероятно занятным. Он один из самых смешных людей, кого я встречал.

Один из умных приколов, которые он придумывал… У меня для вас есть отличная шутка.. о, дело было так: он рассказывал про технику захвата движения и сказал: «Я думал, что это что-то из того, что сдают докторам, когда они берут анализы (прим. захват движения можно также перевести как захват кала)» (смеется). Хочу сказать – он наивеселейший человек. Так что было довольно сложно не смеяться, когда он был Королем Гоблинов.

Вы колесите по миру, отвечая на вопросы поклонников о всяких мелочах снова и снова. А вы сами были бы таким же поклонником? Есть ли режиссер или актер, кого бы вы хотели усадить и засыпать вопросами о работе, поколупаться в их мыслях?

Не с режиссером или актером, на самом деле, но включившись в работу и готовясь к роле, я действительно хочу вывернуть книгу наизнанку, покопаться в ней как следует, а потом обратиться к другим произведениям. Что я делал недавно? О боже, я не могу говорить об этом, потому что это может оказаться потенциальной работой! Но есть роман, который я читал… И потом читаешь роман, а потом общественное мнение о романе, который был написано в то время, потом начинаешь искать другие работы. И мне нравится это. Это то, что мне нравится при работе с литературой, потому что часто можно найти автора и увлечься, прочитать все его произведения. Именно так и случилось с Толкином. Я не мог насытиться. Я проглотил Сильмариллиона, потом нашел Книгу забытых сказаний, и прочие небольшие рассказы и истории. Я нашел запись его голоса для BBC. Мне он понравилось.

Тогда вы немного историк.

Думаю, да. Полагаю, мне нравится пытаться добавить немного науки, просто для себя. Частично потому что я не люблю рисковать, не исследовав все тропки. Но это лучший способ исследовать. И мне нравится это, ибо чем бы вы еще занялись? Сидели бы и бездельничали?

А мне нравится практическое исследование. Помню, я принимал участие в пьесе о генетическом клонировании, давным-давно. И я помню, что ездил в Кембриджский университет, проник в одну из их научных лабораторий, надев халат научного сотрудника и притворившись генетиком (смеется). Никто и глазом не моргнул! Но мне это понравилось, потому что я притворялся другим, я просто наблюдал.

И что вы раскопали про генетику?

Тишину, в которой они работали, и напряженную атмосферу. Но дело было в том, как захватывающе было сделать это.

Итак, в вас есть ученая сторона, но вы не страшитесь запачкать руки.

Да. Мне нравится смотреть на вещи с практической стороны. Вот почему с вещами наподобие Хоббита сложно сделать какое-то практически применимое изыскание. Потому что это не тот мир, что мы знаем, и к тому же это еще и цифровой мир. Вот почему для этой роли мне было важно делать по возможности больше трюков самостоятельно, не говоря про все боевые сцены. Я не хотел перепоручать это кому-то другому, потому что ощущал, что суть персонаж во многом уходит корням в то, как он сражается, в силу его ярости, которая, как я ощущал, была частью его.

И в связи с этим вы тесно сотрудничали с Weta Workshop?

И есть еще одна причина: то, с каким уважением Weta относится ко всему вооружению. Оружия – сами по себе герои истории, и Толкин характеризует их, он дает им всем имена, он наделяет их индивидуальностью. И я думаю, что Weta отнеслась к этому с уважением. Я также работал с Ричардом Тэйлером (со-основатель Weta) и Питером над дубовым щитом – который оказался тем элементом, о котором Толкин не написал – но ко мне пришла мысль, что он оставил себе ветку дерева с той битвы, хранил ее много лет, обработал ее и вырезал так, чтобы она могла служить ему щитом. И опять-таки, речь идет о том, чтобы наделить оружие индивидуальностью, так что я действительно получал удовольствие от этого аспекта нашей работы.

Вы говорили о том, что многое обсуждали с Питером, предлагали свои идеи. Как шел процесс чернового создания вашего персонажа?

Да, в какой-то мере так и было, но не до съемок. Это было скорее в процессе съемок. Питер на самом деле не особо жаждет сесть за стол и обсудить персонажа, он проводит такие беседы, пока работает камера, если вы понимаете, о чем я.

Тогда приходится всегда быть наготове.

Да. Думаю, он воспринимает эти встречи с разговорами о персонаже так, будто ему пытаются объяснить: «Вот что я сделаю с этим. Я буду работать так». А потом, когда ты приходишь на съемки, вот тогда диалог и начинается по-настоящему. И мне это нравится, потому что иногда эти идеи приходят к тебе в мгновение ока, и если камера в этот момент не будет снимать, они могут пропасть впустую. Вот почему я делаю много записей, я боюсь, что могу забыть нечто, что придумал, или внезапно, идя по улице, мне в голову придет идея о персонаже – ведь ты всегда думаешь о нем – и ты кратко записываешь ее, чтобы не забыть.

А какие записи вы делали для себя?

Имеется ввиду помимо биографии. Потому как я пишу биографии, например, я помню, что был буквально одержим мыслью узнать, каково это было оказаться там в тот день, когда напал дракон. И я размышлял: «Чем он занимался с утра? Что произошло в течение дня? Изменился ветер, а потом налетел ураган. Где был его отец? Где был его дед? Каково это было, пережить этот день, когда, в сущности, случился холокост, на Эребор упала ядерная бомба?»

Много лет назад я побывал в мемориальном музее в Хиросиме, и я видел, что случилось, у меня была книга, я взял ее с собой в Новую Зеландию. И не знаю, я просто смотрел на картинки и ко мне приходили идеи, потому что все на уровне ощущений: просто вспоминать, какой страх наполнял тогда, потому что мы как раз собирались снимать это. И так происходят небольшие озарения: я помню, что увидел расплавленный велосипед, и я помню, как подумал: «Да, расплавленный велосипед. А ведь на нем сидел ребенок». Именно такое случилось с Эребором: там тоже были женщины и дети, которых просто истребили. Я хотел почувствовать страх за них.

Значит, вы взяли этот вымышленный, цифровой мир и подвели под него историческую основу.

Да. Думаю, что это необходимо, потому что легко сказать: «Ладно, а теперь сделай вид, что ты напуган» (смеется), но бывает испуганный вид, когда… Ну, например, я поднимался на Харбор-Бридж в Сиднее…

О, вы боялись этого восхождения?

(смеется) Только слегка!

Есть пара балок, которые несколько ненадежны.

Но ведь есть и страх, когда кто-то говорит: «На твой город летит ядерная бомба». И именно это, фактически, мое видение дракона. Это худшее, что может случиться со страной или общиной из того, что я мог вообразить – подвергнуться такому нападению. И именно этим был дракон для них.

Теперь вы переходите от сражений с летающими драконами к смерчу в «Черной буре», а к чему вы перейдете потом?

После «Черной Бури»? Хотел бы я вам рассказать. Каждый из сценариев, что я прочел, основывается на книге, и думаю, я прочел книг пять.

Мне просто нужно украсть вас Kindle, это вы хотите сказать?

(смеется). Просто нужно украсть мой Kindle. Есть несколько больших, масштабных проектов, и одна невероятно очаровательная книга, которую я так люблю. Но пока ничего не подтверждено точно, так что просто скрещу пальцы.

Интересно, а как вы выбираете роли? Все изменилось после Хоббита?

Это не так просто, как кажется людям. На данный момент моя главная задача – убедить людей, что я не волосатое создание 5.2 фута (159 см) ростом (смеется). Но думаю, что на данный момент мой приоритет – не повторяться, а сосредоточиться на том, как бы я хотел расширить свои образы, и с какими режиссерами я бы хотел поработать. Так что это то, на чем я сосредоточен.

Выходит, что перед Торином открыты любые двери?

Можно и так сказать, да, но сейчас я плаваю в пруду побольше. Я пробуюсь на роли, которые предлагают большим актерам, большим актерам! Мне уже 40, а у тех больших актеров большой послужной список. Но надеюсь, что добьюсь одной из таких ролей, которые так мне нравятся.

А потом вам придется снова отправиться в путь, рекламируя Хоббита 2 и 3: вы устаете от этого?

Пока еще не устал. Это первый раз, когда я занят в длинном фильме – это не франшиза – это долговременная работа со зрителями. Мы проведем в Новой Зеландии почти 2 года, так что есть бесконечный список, о чем можно говорить, и это волнительно. Волнение Пита настолько заразительно, что я никогда не устаю говорить об этом. Вы знаете, нам все время говорят, что мы не можем рассказывать о втором фильме; во второй и третьей частях есть столько захватывающих моментов, но мы не можем говорить о них сейчас! Но я просто разрываюсь от желания рассказать вам о том, что происходило. Это просто потрясающе, то, что мы сделали.